Елена Махота, Промсвязьбанк: "Кризис учит кредитной мудрости"

"Бизнес-журнал" встретился с Еленой Махотой, чтобы побеседовать о кредитном кризисе и о том, почему Промсвязьбанк в своих программах кредитования фокусируется на малом и среднем бизнесе — клиентуре хотя и перспективной, но не всегда самой удобной.

 

КРЕДИТНОЕ НЕДОЕДАНИЕ

 

— Российские власти с начала кризиса закачали в банковскую систему триллион рублей. Однако до сих пор не утихают разговоры о том, что деньги до реального сектора не доходят и что в экономике возникли "тромбы". Как сами банкиры оценивают ситуацию?

— Сжатие кредитного рынка действительно произошло. И случилось это не потому, что банкам не хватает денег. У большинства крупных банков сейчас, как раз напротив, наблюдается гиперликвидность. По моим оценкам, рынок потенциальных заемщиков сократился примерно на 15% — это те предприятия, которые обанкротились или находятся в удручающем финансовом положении. В большинстве случаев их проблемы связаны с той практикой, которую они использовали в последние несколько докризисных лет: предприятия привыкли жить только на кредитные средства, постоянно возобновлять кредитные линии — и в принципе перестали представлять себе, как вообще можно существовать и развиваться без кредитов. Рынок кредитования до кризиса рос огромными темпами — на 50—70% в год, в то время как для Западной Европы даже пятипроцентный рост уже считался очень большим. Не всегда кредитные средства привлекались под эффективные проекты. Менеджмент компаний нередко допускал серьезные ошибки. Например, для многих большой проблемой стала привычка работать с одним или несколькими крупными партнерами и контрагентами и не тратить времени и усилий на расширение клиентской базы. Стоило ключевому партнеру "занемочь" — немедленно "занемогал" и бизнес контрагента. С началом кризиса все это в один момент сжало кредитный рынок.

 

— Лишь около 21% российских предприятий в середине марта признавали, что им доступны кредитные ресурсы (это данные исследования Института экономики переходного периода). Среди небольших компаний таковых оказалось и вовсе лишь около 10%, что весьма симптоматично для нынешней ситуации. Так что желающих получить кредит должно быть хоть отбавляй. Если дело не в том, что у банков недостает средств на кредитование, тогда в чем же?

— Объем кредитования с началом кризиса снизился примерно на 50%. Наш кредитный портфель по малому и среднему бизнесу остается приблизительно на том же уровне, что и в августе прошлого года, — 17,8 млрд рублей — притом что мы постоянно рефинансируем портфель. И это несмотря на то, что лимитов у нас нет, а планы по кредитованию не меньше, чем в прошлом году. Мы просто пока не в состоянии их выполнить. И по разговорам с коллегами я знаю, что такая же ситуация во многих других крупных банках. Причина в том, что резко уменьшилось число предприятий, которые способны взять кредит и вернуть его: снизилась емкость платежеспособных компаний. Мы не можем позволить себе раздавать средства предприятиям, которые потенциально могут их не вернуть, потому что это влияет на устойчивость банка. Естественно, мы стали гораздо строже подходить к оценке потенциальных заемщиков. Критерии, которые считались приемлемыми и удовлетворительными еще год назад, сейчас ужесточены.

 

— И насколько серьезно они ужесточены?

— Поменялся, например, подход к залогу. Если раньше большинство наших заемщиков получали кредиты под товары в обороте, то сейчас мы чаще всего требуем "твердые" залоги: недвижимость, оборудование, автотранспорт. Естественно, у торговых компаний это вызывает большие проблемы, потому что у них часто просто нет такого имущества: все средства вложены в оборотные активы. Впрочем, здесь бывают исключения. Если мы знаем компанию как надежную, видим, что она чувствует себя неплохо и даже использует кризис как возможность для развития, диверсифицируется и выходит на новые рынки, — мы можем пойти ей навстречу.

 

Безусловно, мы были вынуждены снизить и максимальный размер кредита. Если раньше мы могли предоставить кредит, равный трем месячным выручкам предприятия, то сейчас речь идет максимум об одной-полутора выручках. Изменились требования к собственному капиталу в бизнесе. Сейчас он должен составлять не менее 30%. Раньше мы относились к этому параметру лояльнее: достаточно было даже 10%.

 

Поменялось и требование к сроку существования компании на рынке. Теперь, при сумме кредита шесть миллионов рублей, ее возраст должен быть не менее двух лет, тогда как раньше было достаточно двенадцати месяцев. Это, на мой взгляд, серьезное ужесточение, которое перекрывает доступ к кредитам молодым компаниям. Учитывая, что кризис в России идет уже семь месяцев, это означает, что компания заемщик должна быть зарегистрирована за полтора года до кризиса, нарастить свои обороты, показать себя на рынке, завоевать клиентскую базу — чтобы мы согласились эту компанию кредитовать.

 

— Но самое-то главное: насколько возросли процентные ставки для предприятий?

— До кризиса наши ставки по кредитным программам для малого и среднего бизнеса были 14—16% годовых, сейчас — 21—24%.

 

— Предприниматели иногда говорят, что ставки по кредитам выше 20% убийственны для бизнеса...

— Мне тоже приходилось слышать, что для того, чтобы брать кредиты под такие проценты, нужно торговать оружием или наркотиками. Это не так. Мы знаем наших клиентов, и, по нашим оценкам, рентабельность капитала малых предприятий в среднем составляет 25—30% годовых. Это означает, что ставку до 24—25% малый бизнес еще может выдержать, выплачивая проценты и не проедая собственный капитал. Те, кто на нынешнем этапе согласен брать кредит под более высокий процент, — это либо компании, которые изначально не собираются его возвращать (то есть мошенники), либо совсем уж нишевый бизнес, способный зарабатывать более 30% годовой рентабельности, либо те, кто просто не до конца просчитал свои финансовые риски и эффективность привлечения кредитных средств.

 

Компании с рентабельностью бизнеса на уровне 20—25% сейчас вообще предпочитают не брать кредиты, а развиваться за счет собственных резервов и "беспроцентного кредитования" со стороны клиентов и поставщиков в виде предоплаты и товарных кредитов.

 

РИСКИ В НОРМЕ

 

— Насколько возросли риски банка с точки зрения вероятности невозврата кредита?

— Не могу сказать, что риски значительно возросли. Да, часть заемщиков, получивших кредит еще до кризиса, оказалась не в состоянии платить по долгам. Зато почти все клиенты, которых мы финансируем по новым условиям, возвращают кредиты.

 

— Адаптировались?

— Во-первых, прошли серьезный отбор и соответствуют жестким требованиям. Во-вторых, они понимают, как жить в период кризиса, а банк — как строить с ними дальнейшие отношения. За время, пока российская экономика проходила в ноябре, декабре и январе кризисную "яму", по-настоящему активные компании успели перестроить свою работу: договорились с арендодателями о снижении ставок аренды на 20—30%, сократили персонал, выстроили более эффективные отношения с поставщиками и клиентами, вышли на новые рынки. А те, кто до кризиса жил кредитными иллюзиями, — они сейчас находятся в предбанкротном состоянии. Рынок почистился.

 

— Риски у небольших компаний выше, чем у крупных?

— Я и до кризиса говорила, что ниже. И это как раз сейчас подтверждается. Собственники малых предприятий быстро реагируют на ситуацию, им не нужно устраивать совещания акционеров на сто человек, собирать советы директоров, согласовывать с профсоюзами вопрос сокращения сотрудников, потому что сотрудников у них пятьдесят, а не пятьдесят тысяч. Они садятся в кругу семьи, решают, что делать дальше и куда идти, советуются со своим коммерческим директором — и все: они меняются. В этом плане малый бизнес более адаптивен. Контракты там небольшие по сумме — следовательно, договориться с поставщиком всегда проще, потому что это происходит не на уровне топ-менеджера, а на уровне исполнителей. Поэтому мы сейчас видим, что активная часть малого бизнеса уже приспособилась.

 

— Мелкие формы жизни — они быстрее приспосабливаются. "Слонам", понятно, тяжелее...

— Мы это даже в наших буклетах юмористически обыгрываем: дескать, ради наших кредитов даже большие компании захотят стать малыми.

 

— Каков сейчас процент плохих долгов в вашем портфеле по малому и среднему бизнесу?

— На уровне 3—4%. Конечно, рост есть: до начала кризиса было полтора процента. Но все равно это вполне вменяемая, невысокая доля просрочки. Все совсем не плохо. И не так все плохо вообще в малом бизнесе. Проблема пока в том, что ставки по кредитам слишком высоки. Но банки не могут сделать их ниже, поскольку сами привлекают средства под соответствующие ставки. С другой стороны, сам бизнес пока теряется без долгосрочных прогнозов и не понимает, как ему действовать дальше: начинать какие-то новые проекты — или подождать, когда ситуация чуть-чуть прояснится.

 

— Как решается вопрос с проблемными заемщиками?

— Собственно, здесь возможны два сценария: когда заемщик идет на диалог и когда не идет (по разным причинам, в том числе и по причине мошенничества). Правильный — это когда он приходит в банк, рассказывает о проблемах, и мы совместно ищем путь решения. Всегда лучше договориться и не доводить ситуацию с банком до конфликтной. Если банк видит, что бизнес в данный момент, может быть, испытывает трудности, но заемщик прикладывает все усилия, чтобы его реанимировать, то мы реструктурируем задолженность, договариваемся с заемщиком о том, как он будет проходить "дно" кризиса, что будет делать для стимулирования спроса, на какие рынки выходить, какими замещающими продуктами торговать.

 

— То есть заемщику хорошо бы иметь собственный четкий антикризисный план?

— Да, он должен объяснить: я буду делать вот так, инвестировать прибыль вот сюда, потому что мне это позволит в дальнейшем развиваться.

 

— Каким может быть решение банка в ответ на такую откровенность?

— Это могут быть, допустим, каникулы по капиталу на какое-то время. Проценты, конечно, все равно придется платить: от этого никуда не денешься. Может быть изменен график погашения, то есть передвинуты сроки платежей. Может быть увеличен срок кредита. Это называется "реструктуризация".

 

Если же не исполняющий обязательств заемщик не идет на контакт, начинает скрываться, врать банку, — конечно, нам приходится использовать все доступные методы судебного взыскания.

 

Самое главное, о чем я говорю проблемным заемщикам, когда с ними встречаюсь (если требуется мое участие): в период этого кризиса вы можете потерять — и никогда больше не вернуть — свою репутацию. Зато репутация, наработанная в кризис, — она дорогого стоит. Есть заемщики, которые приходят и говорят: не могу платить, потому что финансовый кризис. Начинаешь выяснять, как конкретно сказался кризис на их деятельности, — и оказывается, что никак. Просто платить не особо хочется, и подвернулся хороший повод: кризис. Есть заемщики, которых это сильно расхолаживает. Некоторые люди не понимают, что кризис закончится, а замаранная кредитная история — останется.

 

Для нас вообще важны отношения здорового партнерства с клиентом. Потому что наш интерес в том, чтобы клиенты сохраняли и растили свой бизнес. А значит, и бизнес банка будет сохраняться и расти. Поэтому мы стараемся с заемщиком договориться. Мы понимаем, что если клиенту, который столько лет нарабатывал хорошую кредитную историю, сейчас не помочь, он потеряет бизнес, и никто от этого не выиграет. Он даже не сможет его кому-то продать, чтобы рассчитаться по долгам, потому что бизнес сейчас никто не покупает.

 

СЕКТОР РОСТА

 

— Что может сделать государство, чтобы банки не так сурово оценивали потенциальных заемщиков и кредиты стали доступнее большему числу предприятий?

— Многое. Сейчас неплохо работает система государственных фондов содействия кредитованию, которая выдает компаниям поручительство перед банками. Поручительство составляет от 50 до 70% от суммы выдаваемого кредита. Эту систему нужно и дальше развивать, нужно вливать деньги в такие фонды, потому что это позволяет компаниям при снизившейся стоимости своих активов получать достаточные кредиты. Это эффективно работающий механизм: банк принимает решение о выдаче компании кредита, которое затем отправляет в фонд; фонд же принимает свое решение — о возможности предоставления поручительства. Агентом полностью выступает банк: он выдает кредит, а фонд поручается за заемщика.

 

Реальной помощью стала бы государственная программа по предоставлению банкам недорогих ресурсов — целевым образом, под кредитование инвестиционных проектов малого бизнеса. Сейчас инвестиционные проекты с горизонтом в три-пять лет со ставкой по кредиту в 22%, по сути, заранее обречены на провал. А под такую государственную программу мы могли бы разработать специальные кредитные продукты с низкими ставками.

 

Что касается самочувствия малого и среднего бизнеса в целом, то очень помогло бы объявление каникул по налогу на прибыль — при условии, что прибыль реинвестируется в бизнес. Недавнее снижение налога на прибыль до 20% проблемы не решает.

 

— Все равно предприятия стараются показывать прибыль по минимуму.

— По моему мнению, тенденция увеличения доли теневой экономики очень заметна, просто об этом еще никто не говорит в открытую. Предприятия считают каждую копейку, борются за выживание, изыскивают внутренние ресурсы для развития, в том числе и не вполне законными средствами — пряча прибыль от налогообложения. Налоговые каникулы могли бы сохранить прежний уровень прозрачности. А это и для банков, которые кредитуют бизнес, очень важно. Да, банки судят о заемщике не только по его официальной бухгалтерской отчетности, но и по данным его управленческого учета. Однако если предприятие официально показывает сплошные убытки, мы вряд ли его прокредитуем: слишком велик риск доначислений в случае налоговых проверок.

 

— Как выглядит ваш самый "любимый" заемщик из числа малых и средних компаний?

— Мы фокусируемся на компаниях с годовым оборотом до шести миллионов долларов, работающих на рынках, нацеленных на конечного потребителя: производство товаров и услуг, торговля. Ценовой сегмент — средний, то есть не luxury и не дешевое.

 

— Вот тут нужно объясниться. Считается, что в кризис больше остальных страдает спрос именно в среднем ценовом сегменте.

— C luxury все более или менее ясно: сейчас в обществе вообще возникает такое настроение, что нужно жить скромнее, ограничивать сверхпотребление, которое наблюдалось у некоторых категорий населения до кризиса: оно не нравится не только обществу и властям, оно и вообще, в принципе, неправильно. Люди, которые раньше покупали себе дорогую одежду, яхты и прочее, —  они, конечно, не переходят в средний сегмент, они просто покупают меньше. Потребление в низком ценовом сегменте тоже снижается, потому что люди теряют работу и вынуждены экономить. Эти два сегмента сейчас переживают чуть ли не 50-процентное снижение спроса. А в среднем ценовом сегменте мы видим снижение всего на 15—20%, что не является критичным для развития компаний, работающих здесь. Поэтому мы и выбрали себе такого клиента. Это сфера медицинских услуг, рестораны среднего уровня, производство мясных и колбасных изделий, выпечки, пластиковой посуды, мелко и среднеоптовые торговые компании, торгующие товарами народного потребления, и так далее. Это все сейчас — живое, работает.

 

— Какие точки роста в сфере малого и среднего бизнеса сейчас видны из кресла банкира?

— Собственно, наша фокусная группа — это и есть, по нашим представлениям, сектор роста. Если смотреть по отраслям, то сразу бросается в глаза рынок пас- сажироперевозок, который не только не сжимается, а даже растет. Люди отказываются от личного автотранспорта, потому что это дорого, и пересаживаются на общественный. Поэтому транспортные компании сейчас активно открывают новые маршруты, обновляют автопарк.

 

Сейчас вообще небольшие компании получают хороший шанс увеличить свою долю, зайти на новые рынки — из-за банкротства или финансовых проблем у крупных поставщиков. Интересная тенденция — постепенное исчезновение звена посредника, где возникает дополнительная стоимость. Участники рынка стараются по возможности этого звена избегать и строить свои отношения напрямую с клиентом.

 

В марте мы даже наблюдаем небольшой трендик вверх по малому и среднему бизнесу, началась какая-то "реанимация" по сравнению с периодом с ноября по февраль, когда все падало.

 

— А как же вторая волна кризиса, которую все ожидают?

— Многие предприниматели сейчас видят, что ярко выраженной второй волны нет. Понятно, что отчеты крупных компаний за первый квартал, скорее всего, окажутся не самыми позитивными. Но это лишь опосредованно влияет на конкретные малые и средние предприятия. Есть надежда, что в апреле люди все равно начнут покупать. Сильное сокращение потребления произошло не потому, что не стало денег в экономике, а потому, что люди предпочитают их копить. Посмотрите, как сильно вырос объем депозитов в банках! А это рано или поздно трансформируется в рост конечного спроса, которого так ждет малый и средний бизнес.

________________________________________

Почти на 50 % сжался объем рынка кредитования юридических лиц в России с началом экономического кризиса

________________________________________

На 50—70 % в годрос рынок кредитования в России до кризиса. Для Европы даже 5 % считалось много

________________________________________

У крупных банков сейчас достаточно денег. Причина недокредитования реального сектора — в снижении емкости платежеспособности компаний

_______________________________________

Рентабельность малых предприятий в среднем — 25—30% годовых. Ставку по кредиту до 25% они еще могут выдержать, не проедая свой капитал

________________________________________

Рынок постепенно чистится. Те, кто до кризиса сидел на кредитной игле — находятся в предбанкротном состоянии. Остальные уже адаптировались к работе в новых условиях

________________________________________

Источник: Пресс-служба ОАО "Промсвязьбанк"